Кому разбираться в неведомой хренотени, творящейся в городе и его окрестностях, как не Начальнику Граничного Отдела Полиции Рудрайга? Правильно. Некому больше. Потому, как только стало известно об аномалии, я тут же взял в охапку Нёхалара и отправился на место происшествия.
-Ну и где твоего подопечного носит? - сказал Нёх, просто потому, что больше сказать было нечего, а молчать совершенно невозможно.
-Там, где должно носить молодого ничего не знающего шамана, - ответил я, обходя по кругу купол.
-Это что за места такие? Я тоже хочу, Генри! Рассказывай!
-Я похож молодого ничего не знающего шамана? Откуда мне знать, где теперь молодежь пропадает?
-Лукавишь, Валет, - демон расплылся в поистине инфернальной улыбке. Особенно жутко она выглядела, когда весь остальной Нёх уже превратился в гигантскую стрекозу и стал осматривать аномалию сверху.
Мне же было не до бесед. Набравшись смелости, я дотронулся кончиками пальцев до мерцающей поверхности, затем ещё раз и ещё. Вскоре из-под подушечек стал пробиваться особый, любопытный ритм.
-Ты - Генри? - послышался детский голос откуда-то изнутри купола и сзади. Его обладатель, при этом, был где-то далеко, но и прямо за моей спиной.
-Ага, ты все верно понял. А тебя как звать?
-Ты шаман, Генри? Мне сказали, шаманы знают много сказок. Расскажи одну?
-Пс, Валет, - голос Нёхалара звучал как-то растерянно, - тут под куполом твоя… тень.
- Тень моя, значит? Вот мы и узнали, где носит молодняк. Все тут. Давай, дружок, впускай меня, раз все самые страшные тайны о шаманах уже знаешь. Расскажу вам сказку.
Тут же часть магической завесы побледнела. Человек сюда, пожалуй, не протиснулся бы, но вот влажный поземный туман - вполне. К тому же, в таком виде проще всего сразу занять собой все пространство и понять что к чему. А потом снова собраться в кучу перед самым трапом на чудесный пиратский корабль под зелеными парусами, сотканными из дубовых листиков и снов новорожденного Кракена. Корабль дрейфовал посреди волнующегося полуночного моря, в самом центре Агнессиновой хижины, а на его борту, под копной одеял сидели двое мальчишек и о чем-то заговорчески шептались.
- Можно к вам?
Я забрался в шатер, на ходу вытаскивая из кармана три картонных стакана: два с глинтвейном и один с горячим шоколадом.
- Это будет не совсем сказка. Строго говоря, совсем не сказка. Сказки должен кто-то придумывать, а эту историю не потрудился придумать никто. Стыд и позор на седины достопочтенных выдумщиков! В лучшем случае, она приснилась одному молодому духу-хранителю, паре-тройке Шарских Демонов и еще дюжине особо удачливых сновидцев.
Далеко-далеко отсюда жила одна девочка. Худая, как жердь, нескладная, с огромными серыми глазищами и кудрявыми каштановыми волосами. Девочку звали Санни. Ну, положа руку на сердце, звали ее Соней, а Санни ее называла только одна Дита. Но для девочки Дита была как раз всеми. Остальные просто не шли в расчет. Много они понимают, эти остальные. А Дита умная, красивая и все-все понимает! Даже нет, чувствует и знает. С ней можно было бы говорить месяцами, а потом просто многозначительно молчать, когда темы для разговора закончатся. Вот такая она замечательная, Дита.
А Санни ее не ценит. Постоянно кричит и обижается. Хлопает дверью ее - Дитиного - бара и уходит к другим. К ничего не значащим. Назло, от обиды на всякую ерунду. Потом сама, конечно жалеет, плачет в голос так, что весь город слышит, но с собой ничего поделать не может. Вот такая она. Любите что есть и не жалуйтесь.
Дита и не жаловалась. Да и не на что было, по большому счету. Да, кричит почем зря. Да, часто даже матом. Да, дверьми хлопает. Ну так не со зла же. От любви. А во имя любви и не такое стерпеть можно.
Дита хорошая, самая-самая лучшая. Вот Санни возьмет и не продаст быка тому хмырю американскому. Пофиг, что три тысячи предлагал. Назло возьмет и не продаст. Целый месяц его рисовала, уже распланировала, как за квартиру заплатит, новых красок накупит целую гору, холстов хороших, льняных, и матрас новый! А все равно возьмет и подарит быка Дите! Он в ее баре будет как влитой. Ей обязательно понравится! А придурок америкос обойдется. Пошел он нафиг. Путь другу дуру ищет, которая такую красоту продаст.
Так и сделала. Схватила картину и бегом в бар, пока там клиентов еще нет.
Тем временем, в Берлин - город в котором жили Дита и Санни - прилетела моя подруга. Лисануёль, древний и могущественный дух-хранитель. А все равно на самолете прилетела, как самый обычный человек. Просто так. В отпуск. Они с Берлином тоже дружили. Лиса говорила, что этот город только выглядит старым и угрюмым, а на самом деле, дурак дураком. Готов носиться целими днями по собственным улочкам, гонять голубей и хохотать так, что оконные стекла едва выдерживают. Была бы компания подходящая. А Лиса самая что ни на есть подходящая компания. По себе знаю.
В общем, вышла она как настоящий человек, из дверей аэропорта. И даже в автобус села, чтобы хорошенько город из окон рассмотреть, поздороваться. А он как будто ждал. Сразу у ног давай виться, ластиться, да упрашивать: давай гулять вместе! Будем по мне бродить и радоваться тому, какие мы оба прекрасные! Дашь мне своими глазами посмотреть? Ну пожалуйста!
Ну и как же не дать? Для этого и приехала. Так бы ибродили по всему Берлину весь отпуск - рыжеволосый дух-хранитель далекого граничного города сам Берлин - если бы не попался Линануёль на глаза самодельный браслет, какие обычно носят дети. На обычной резинке были нанизаны деревянные бусины с вырезанными буквами “S”,”U”,”N”,”N”,”Y”.
- А кто такая Санни? Думаешь, стоит ее проведать?
А Санни как раз стоит перед входом в бар на Рикештрассе, с картиной в руках, и боится войти. Она только что потеряла браслет, который Дита для нее сделала. Пустяк, конечно. Только и надо что зайти, честно во всем признаться и попросить новый сделать. Делов-то. Она вон какую картину для бара нарисовала. А все равно страшно. Вдруг рассердится? Что тогда делать?
Но, наконец, собирается с мыслями и заходит. Дита стоит за стойкой и готовит кофе. Раф, кажется. Людей совсем немного. Еще бы, совсем рано еще. Видит Санни и приветливо машет рукой.
- Смотри, какую картину я для тебя нарисовала! - гордо кидает свой шедевр прямо на стойку и тут же смущается. А вдруг не понравится?
Но Дите нравится. Ну конечно же нравится! Это же Дита, она всегда все понимает! Может отличить хорошую картину от мусора!
Дита берет картину, идет куда-то вглубь зала и вешает на самое видное место. А Санни чуть не плачет от счастья. Знала с самого начала, что так и будет, а все равно ничего с собой поделать не может.
- Я браслет твой потеряла! - почти кричит Соня, дерзко, с вызовом, хотя сначала хотела виновато прощебетать. Это специально, чтобы от счастья с ума не сойти.
- Ничего страшного, - спокойно, как всегда с улыбкой, отвечает самая лучшая в мире Дита, - я новый сделаю. Вечером. Ты чем заниматься собираешься?
- К Ули пойду. Он меня просил стулья ему раскрасить. А я согласилась и все никак не зайду. Уже три года откладываю, а сегодня наконец собралась. Ну я тогда пойду, пока не передумала. Вечером увидимся.
Так и выпорхнула из бара, чуть не снеся смешную рыжую туристку в огромных круглых очках.
Со стороны Лисануёль просто гуляла. Так бы любой сказал. Бессистемно бродит, по сторонам глазеет, особо приглянувшиеся фасады гладит - как нежно любимого друга. А на самом деле Лиса по следу идет. Как ищейка, что уже вот-вот схватит жертву и уже ни за что не отпустит.
Когда из дверей бара со смешным названием “No Fire No Glory”, подобно урагану выскочила смешная кучерявая девчонка и чуть не сбила ее с ног, дух-хранитель поняла, что наконец пришла. Тут жертву и стоит искать. Или ждать. Как получится.
Порог переступала всей собой. Так, чтобы понятно было, и кто входит, и куда. Чтобы все точки над i сразу расставить. Их тут, кстати, - порогов - сразу три оказалось. Один обычный, для простых посетителей, второй характерный для наваждений, зыбкий и переменчивый. А третий - совсем прекрасный. Постоянный, можно сказать незыблемый. Застывший навсегда в самых лучших временах для каждого, кто его перешагнет.
“Ай да молодец девочка! Как хорошо все устроила!” - Думала Лиса.
А девочкой оказалась средних лет женщина с каштановыми глазами и смоляными длинными волосами. Она стояла за стойкой и смотрела на гостью огромными, полными удивления глазами. Молодец какая, сразу все поняла. Ну или только осознала, что нужно срочно понимать.
- Подожди, пожалуйста, немного. Я приготовлю кофе и избавлюсь от гостей, а потом подойду к тебе.
- А гости не обидятся, если ты их прогонишь?
- Не буду я никого прогонять. Сами уйдут. У меня тут всегда так. Если мне нужно закрыть бар, все расходятся.
- Сразу вспоминают, что у них срочные дела остались?
- У кого дела, у кого голова разболится, кому неожиданно свидание назначат. По-разному.
Так и случилось. Всего каких-то полчаса спустя Лиса сидела посреди совершенно пустого бара в совершенно невозможно удобном кресле и разглядывала висящего на стене быка. Точнее картину с быком.
- Меня Дита зовут, - женщина присела рядом.
- Да знаю уже, что Дита. Слушай, у тебя тут такое кресло замечательное. Будто бы специально для меня создано.
- Скорее всего, для тебя и создано. У меня тут раньше его не было.
Лиса только плечами пожала, мол вон оно как бывает.
- Ну давай, рассказывай, кто ты и зачем по мою душу пришла.
- Не. Рассказывать долго. Да и древнежреческий ты вряд ли знаешь, а в человеческом языке я таких слов не найду, чтобы о себе рассказать. Мы проще сделаем.
Лиса встала с места и сгребла в охапку Диту. Обняла и легонько стукнула ее по спине. Затем еще раз и еще. Словно по шаманскому бубну. А она в каком-то смысле сейчас бубном и была.
- Ты только не сопротивляйся. Один хрен ничего не получится, только кучу сил зря потратишь.
Когда шаман (А Дита абсолютно точно была шаманом) находит общий ритм с другим существом, между ними стираются всякие границы и возникает самый доверительный на свете диалог, в ходе которого оба узнают о собеседнике все-все. Ну или сколько влезет. От возраста и личного могущества зависит. Но совсем без добычи никто не уходит.
- Ну ничего себе, какая ты… - вздохнула Дита, когда все закончилось. А потом встала и пошла за бар, за бутылкой виски и парой бокалов. Налила два, свой выпила залпом и только тогда выдохнула.
- Ну вот, теперь точно не сойду с ума.
- Ты тоже вполне ничего. Я сначала уверена была, что ты с Этой стороны. Даже спорить готова была, если бы желающие нашлись. Ну и продула бы, конечно.
Со стульями у Санни вышел облом. Ули, засранец, решил передумать. Сказал, что за три года и так ремонт успел сделать. Подумаешь, три года! Ну и дурак! Ну и пусть сидит со своим глупым ремонтом, раз ничего не понимает! Ему же хуже! За это Санни и выпила половину его бара. А потом хлопнула дверью и пошла к самой лучшей на свете Дите. Шла и ревела навзрыд. Оплакивала стулья, так и не ставшие чем-то большим, Ули, родившегося таким тупым засранцем и себя, опоздавшую на целых три года. Вообще могла бы и запомнить, что люди столько не ждут. Даже те, кто называет себя друзьями.
Но есть же Дита! У диты в баре полным полно стульев! И уж она-то точно разрешит их раскрасить!
Подойдя к двери бара, Санни уперлась в табличку с надписью “закрыто”. Минуту смотрела на нее пустым взглядом, а потом увидела Диту обнимающуюся с какой-то рыжей теткой. Счастливую таку, прямо лучащуюся радостью.
И тут же сердце сжалось от обиды. Ах вот она как! Я ей стулья иду раскрашивать, а она тут и без меня счастлива! Нашла себе какую-то дурацкую подружку и даже не скучает! И тут же снова разревелась от обиды, еще сильнее. Тут же зашла в бар, в очередной раз громко хлопнув дверью. Не хотела ругаться, все что угодно, лишь бы не поссориться с Дитой. Но когда тебя на кусочки раздирают и больно, будто кожу снимаю, только не кожу, а что-то внутри, совершенно невозможно держать себя в руках.
А потому крикнула:
- Ах ты, сраная сука!
От крика ей тут же стало легче
- Ну и подумаешь! Ну и обнимайся с кем хочешь, и дружи теперь с ней, раз она такая замечательная! А я уйду, и подарок свой заберу. И американцу за кучу денег продам!
- Мать твою, Сонечка, ну что ж ты за дура такая нелепая?
И так противно у нее это получилось. Так ласково, сразу понятно, что не сердится совсем. А если бы любила, обязательно бы рассердилась. А так легко быть добреньким - все равно ведь.
Санни не хотела забирать у Диты картину. Просто так сказала, чтобы ей обидно стало. Но теперь-то придется. Девочка неловко сняла картину со стены и нарочито медленно пошла прочь из бара. Все надеялась, что Дита одумается и побежит за ней, остановит. Но та все не шла. И пришлось снова дверью хлопать. А потом идти неизвестно куда, лишь бы на месте не стоять. Так и дошла до первого перекрестка. Остановилась, решая куда повернуть и только тогда почувствовала погоню. Повернулась и увидела, как за ней идет незнакомая тетка. Ну как, незнакомая, та самая, из бара. Только тут, на улице она стала такой огромной! Аж до неба. Подошла, посадила Соню на руку и так ласково, как даже Дита не говорила, произнесла:
- Попался, который кусался!
А потом посмотрела не девочку и погладила, ни то взглядом, ни то лунным лучом и от ее прикосновения, наконец все закончилось. То есть, наоборот, началось.
Соня неслась куда-то во всех направлениях, ликовала и хохотала, ластилась к великанше, холодному восточному ветру, который подхватил и кружил ее. Летала и кричала от любви к себе, великанше, миру - тысячи миров. И вспомнила наконец то, что всегда знала. Точнее всегда догадывалась. “Я - дракон! Настоящий чудесный дракон!” И имя свое, которое на языке людей и произнести нельзя.
Ладно, - думала соня, налетавшись, наликовавшись, накричавшись от пуза, окончательно вспомнив себя и сто раз убедившись, - я - это просто я. Потерявшийся Шарский Демон.
- Почему ты так долго не приходила меня спасать? - и тут же сама себя перебила - Ай, ну да! Ты же могла совсем никогда не прийти! Ты не обязана! Просто любишь всякие чудеса.
- Приятно встретить столь полное понимание. Но встретила бы тебя раньше - обязательно бы спасла. Просто Берлин - не моя земля. Я сюда просто так, в гости приехала.
- А чья земля - Берлин?
- Пока ничья.
- Ой! А можно я ее тогда себе заберу? Ну или просто смотреть буду? Так люблю ее, что аж сердце болит! Ну, точнее болело, когда я человеческой девочкой был. Тяжело быть человеческой девочкой, но жуть как интересно.
- Да уж, проблема. Но на такие случаи можно всегда оставаться и демоном и девочкой одновременно.
- А ты можешь сделать так, чтобы я одновременно и девочкой остался и демоном? Чтобы все как раньше, только ничего не забывать. И чтобы больно не было. И чтобы водку пить. И рисовать картины. И гулять! Ну пожалуйста!
- Могу. Но я дух хозяйственный. Спасать таких как ты дело приятное. Каждый день бы кого-то спасала, но и выгоду я получить люблю. Согласишься сделать для меня одну работу - научу, как быть и собой и девочкой.
- А что делать надо? Я даже полы мыть готов, если надо. Но не каждый день.
- Полы мыть не нужно. Тебе нужно жить тут и со всей силы любить город. И как можно чаще с ним гулять.
- И все?! - от избытка чувств демон снова взмыл в небо - Я согласен! Учи! Учи!
- Было бы чему учить.
Лиса погрузила руку туда, где у человека должно быть сердце и достала оттуда комочек почти настоящей плоти, полный чистой и всеобъемлющей любви к миру, а затем поместила его в грудь Сони.
С тех пор так и осталась Соня жить в Берлине. Любить и охранять город, гулять по вечерним улочкам и рисовать совершенно невообразимые пейзажи сразу всех его сторон.
- Подпись автора
Я в ВК
Анкета
Финансово-техническая тема персонажа
_____________________
